Глава семнадцатая

   Мир для Николая Николаевича не ограничивался наукой и техникой. Круг его интересов и знаний был необыкновенно широк. Все, что он делал, было пронизано искрой вдохновенного таланта. Этим и объясняются высокие правительственные награды и поощрения, которых он был удостоен.

Калинин М.И.вручает
Поликарпову Н.Н. Грамоту
Социалистического Труда,
орден и золотую медаль
«Серп и Молот»

   В 1934 году по приказу Г. К. Орджоникидзе Николай Николаевич был награжден легковой автомашиной и несколько раз премирован.

   В 1935 году Постановлением ЦИК СССР его наградили орденом Ленина. В 1937 году — орденом Красной Звезды.

   В 1940 году Поликарпову присвоено звание Главного конструктора I степени и доктора технических наук без защиты диссертации.

   В том же 1940 году Президиум Верховного Совета СССР удостоил Николая Николаевича высшей награды, присвоив ему звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

   В 1941 году Совет Народных Комиссаров СССР присвоил ему Государственную премию I степени. В 1943 году Поликарпову вторично присуждена премия I степени.

   Николай Николаевич был избран депутатом Верховного Совета СССР.

Морозов С.А.

   Как подлинный талант Поликарпов всегда искал новых, неожиданных решений, поражавших нетолько рациональностью, но и необыкновенным изяществом творческой мысли.

   Талантливость этого незаурядного человека сказывалась буквально во всем: и в его конструкторской деятельности, и в преподавательской работе в Московском авиационном институте, и в Осоавиахиме, которому он также уделял много внимания, будучи в течение многих лет членом президиума этого Общества.

   Интересны воспоминания Сергея Андреевича Морозова, который работал в опытном конструкторском бюро Поликарпова начальником отдела прочности.

   - Больше всего меня поражали в Николае Николаевиче живость ума и динамичность мысли. С непостижимой быстротой решал он сложные технические задачи и конструкции. Сидим иной раз, спорим, мучаемся — ничего не получается. Идем к Поликарпову, и он тут же, при нас, с поразительной легкостью находит часто простой, по всегда неожиданный выход из положения.

   Когда Поликарпов работал над проектом нового самолета, он днями не выходил из кабинета, но как только «ребенок» появлялся на свет, Поликарпов поручал дальнейшие заботы о нем своим помощникам. Он говорил: «Я свое дело сделал, а рабочие чертежи и все остальное может сделать кто угодно». Мне часто приходилось спорить с ним. Он все время думал над тем, как облегчить конструкцию, а я заботился о ее прочности. Каждая просьба усилить какой-нибудь узел, если он считал такую просьбу необосновачной, вызывала в нем бурю, так как это утяжеляло машину и снижало скорость. Он срывался с места, доказывая свою правоту, поднимался и я, стараясь переубедить Поликарпова.

   Все время, добиваясь облегчения конструкций, Николай Николаевич не допускал мысли, чтобы сделать это за счет снижения прочности. Безопасность летчиков и пассажиров была для него дороже всего, но стоило ему заподозрить, что самолет пытаются утяжелить «на всякий случай», из соображений перестраховки, как он выходил из себя.

   Подписывая документы, Николай Николаевич всегда требовал ясных и точных формулировок.

   Принес я ему однажды заключение, в котором было сказано: «На основании проведенных статических испытаний считаем, что самолет ТИС прочен». Николай Николаевич обрушился на меня: «Какое вы имеете право утверждать, что самолет прочен? Вы знаете только, что он отвечает нормам прочности. Так и пишите!»

   Однажды Морозов оказался случайным свидетелем зарождения замысла новой конструкции.

Тяжелый истребитель сопровождения (ТИС)

   - Возвращались мы как-то вечером во время войны на свой завод после испытания двадцатиместного планера. За и«кой-нибудь час пути в машине Поликарпов зримо нарисовал перед нами новый гигантский планер оригинальной конструкции, который возник в его уме. Это был пример блестящей технической импровизации. Поликарпов одним из первых приступил к проектированию реактивного самолета «Малютка», Смерть помешала ему довести дело до конца. Очень интересный был и проект самолета с двигателем, помещенным в фюзеляже, и вынесенными на крылья винтами! Трудно даже перечислить все технические находки этого талантливейшего авиаконструктора нашего времени.

   Интересны страницы из записной книжки Александра Аветовича Тавризова.

   «Апрель 1935 года.

   Уже два года проработал конструктором по стапелям. Имя Николая Николаевича Поликарпова прославлено его превосходными истребителями Й-15 и И-16. Мечтаю о работе у этого замечательного конструктора, «короля истребителей».

   Отправился в Центральное конструкторское бюро, иду к Николаю Николаевичу.

   Не скрою: зашел к нему с некоторым трепетом. Величина! А я — молодой, начинающий техник. Ни опыта, ни багажа. В ушах у меня уже звенело: «К сожалению...» И вдруг неожиданный вопрос:

   - Не перс ли вы?

   Я от волнения, очевидно, рот разинул.

   Поликарпов улыбнулся.

   - Вижу. Ошибся. Извините, — и пояснил: — фамилия ваша напоминает персидскую.

   - Вы были в Персии? — осмелел я.

   - Мои самолеты — Р-1 и Р-5.

   - Знаю, слышал, — почему-то обрадовался я. — На конкурсе с иностранными разведывательными самолета ми Р-5 занял первое место и был принят на вооружение персидской армией.

   Николай Николаевич откинулся на спинку стула.

   - Чем могу быть полезен?

   - Хотел бы работать с вами.

   - Что умеете делать? Смелее. Не заикайтесь.

   - Недавно заново проштудировал расчет на прочность.

   - Это похвально. Но что вы все-таки делать умеете?

   Я опять промямлил что-то насчет прочности.

   - Конструктор, — сказал Поликарпов, — должен быть не только прочнистом, но еще и технологом, исследователем, человеком с широким кругозором и обладать чувством глубокой ответственности за всю сумму вопросов, имя которой — «конструкция».

   Я молчал.

   - Какая у вас была зарплата?

   Я сказал.

   - Не густо. У нас будет еще меньше, а там по смотрим.

   С пылом и жаром принялся я за работу. Несмотря на занятость, Поликарпов внимательно присматривался к моей работе. Это, естественно, подхлестывало. В общем, старался я вовсю.

   Не прошло и месяца как Николай Николаевич вызвал меня и коротко сказал: «Восстанавливаю вам оклад, который получали на прежнем месте».

   Прошел год напряженной работы. Загородный аэродром. Готовим к первому взлету двухмоторный красавец ВИТ-1 —воздушный истребитель танков с двумя пушками Шпитального.

   К самолету подходят Поликарпов и Чкалов. Николай Николаевич что-то взволнованно говорит Валерию Павловичу, слов мы не слышим, но не трудно себе представить, что он говорит: ведь конструктор вручает летчику кусочек своего сердца.

   Первый полет необычайно волнует каждого, кто принимал хоть какое-нибудь участие в строительстве самолета, особенно, когда этому каждому двадцать с небольшим...

   Самолет легко оторвался от земли, стремительно набрал высоту... По напряженному, сразу помрачневшему, суровому лицу Поликарпова видно, как он переживает, пока Чкалов, рискуя жизнью, испытывает машину. Но вот Чкалов приземлился.

   С трудом сдерживая радость, встречает Николай Николаевич смелого испытателя. Он молча обнял и поцеловал Валерия Павловича. Август 1938 года. Я хорошо запомнил 27-е число. Была невероятная жара, а мы работали почти круглосуточно, уделяя сну три-четыре часа, но зато в нашем цехе стоял почти собранный штурмовик-разведчик «Иванов». Его стремительные и красивые обводы напоминали истребителя.

   «Ивановым» его назвали со значением. Он должен был проявить себя в бою таким же крепким, выносливым и неприхотливым, таким же ревностным защитником Родины, как и наши воины, слава о которых распространилась далеко за пределами Советской страны.

   Я сижу под самолетом и стараюсь понять, почему плохо работает бомбовый люк. Под крыло кто-то заглядывает. Поворачиваю голову — Поликарпов.

   - Идите-ка сюда!

   Неохотно повинуюсь.

   - Хочу назначить вас начальником бригады. Я посмотрел на Николая Николаевича с таким недоумением и недоверием, что он засмеялся.

   - Да, да — вас!

   - Как это я, техник по образованию, смогу руково дить ответственной бригадой, в которой много инженеров? Боюсь, Николай Николаевич, не справлюсь!

   - Вот и хорошо, что боитесь. Будете хорошо работать. Человек, который не боится, у которого нет чувства ответственности за поручаемую работу, ничего не стоит!

   Работоспособность, трудолюбие, чувство ответственности, инициативу — вот что больше всего ценил Николай Николаевич. Никакие документы, справки, отзывы, дипломы, если они не подтверждались делом, Поликарпова ни в чем не убеждали.

   ...Еще одна памятная дата, на этот раз траурная-15-е декабря 1938 года.

   Погиб Валерий Павлович Чкалов при первом полете нового истребителя И-180.

   Самолетом И-180 предстояло заменить уже устаревший И-16. Создавался он с учетом опыта войны в Испании и должен был превосходить И-16 во всем — в скороподъемности, времени виража, весе залпа своих будущих противников «мессершмиттов» и «хейнкелей».

   Чкалов погиб в году, который ознаменовался лозунгом «подготовить сто тысяч летчиков». Валерий Павлович уверял нас незадолго до гибели, что эти летчики будут летать на И-180.

   Траурный митинг в конструкторском бюро. После первых слов голос Николая Николаевича прерывается от слез. Слово берет заместитель Поликарпова. Огромная боль слышится в его речи, боль людей, несущих страшную моральную ответственность за жизнь доверившихся им летчиков.

   1940 год. На Западе уже бушевала вторая мировая война. Она поставила перед нашей авиацией ряд новых задач по увеличению скоростей, вооружения, улучшению взлетно-посадочных свойств.

   Только что возвратился из поездки в Германию Поликарпов. С напряженным вниманием слушали мы его рассказ о растущей угрозе фашизма. Поликарпов не скрывал свой тревоги по поводу стремительного роста боевой мощи германской истребительной авиации и говорил о необходимости быть готовыми ко всяким неожиданностям».